Казаки Азовские, Белгородские и Новгородские повольники
Харьковский проф. Рейт в своих исследованиях (1810 г.) говорит, что Аланы, о которых говорит в своих записках Барбаро в 1436 г. и которые сами себя называли «Ас», смешавшись с Готами (Гетами), положили основание племени казаков, столицей которых до XV в.
108) Карамзин. Т. VI, прим. 124. Дела Крым., кн. 1-я.
109) Дела Турец., кн. 1-я, лист 63. Сборн. Рус. Ист. О-ва. Т. 95. Дела Кримския. стр. 613-618.
110) Зап. Одес. О-ва ист. и древн. Т. V, стр. 613.
111) Там же. стр. 629-837.
112) Донесение посла Голохвостова Василию III из Азова и Керчи о том, что Ногаи, теснимые казаками, хотели перейти Волгу, но астраханский царь их не пустил. Сбор. Рус. Ист. О-ва. Т. 95. стр. 668 и 669.
был город Азов, от древнего народа Аз или Ас 113). К этому выводу пришел и известный русский историк И. Забелин 114), Эту же мысль провел и ученый археолог А.А.Спицын в своих «Историко-археологических изысканиях», относящихся к Донскому краю и проливающих свет на его прошлое. Приняв во внимание существование русской Тмутаракани в XI и XII в.в. и наличность гор. России в низовьях Дона, а также сообщение Рубруквиса о многочисленном славяно-аланском населении по среднему и нижнему Дону, Спицын пришел к выводу, что эти-то элементы и послужили ядром для создания донского казачества.
В Азове с древних времен был чтимый казаками храм Иоанна Предтечи с иконой этого святого, писанной в 637 году.
Покорив Византийскую империю в 1453 г., турки обратили внимание и на ее колонии на берегах Черного и Азовского морей, но тут они встретили упорное сопротивление со стороны казачества: ни днепровские, ни кубанские Черкасы, ни азовские казаки ни за что не хотели признать над собой власть султана. В 1471 г. турки с большими силами взяли древний оплот казачества — Азов; там они застали вольное товарищество, которое в русских летописях слыло под именем «Азовских казаков» 115). Эти казаки составляли особое сословие города, отдельное от других военных людей. У них был свой выборный начальник, называемый «Шубаш» (голова) и имевший власть и силу охранять права своего товарищества 116). Исполнители его распоряжений назывались «урядниками». Что эти казаки были не татары, видно из показаний самих турок и крьмцев, делавших явное различие между ними и другими военными людьми Азова, называя последних «нашими казаками», или «нашими людьми», а также отличавших «старых азовских казаков» от ордынских, называя их волжскими татарами 117).
113) Некоторые историки предполагают, что название гор. «Азов» будто-бы произошло от имени половецкого хана Азупа, кочевавшего в той местности в XI в. Это не верно. Азов и Ас-Кала был, по всей вероятности, один и тот же город и получил свое название от народа Ас.
114) «Истор. русской жизни с древн. Времен». Ч. І-я. стр. 417-420. М. 1876 г.
115) Карамзин. Т. VI, прим. 495.
116) Дела Крым. Кн. 2. Наказ Ивана III послу Кутузову и список обидам. 1493 г.
117) Там же. стр. 740, 742 и 762. Донесение посла Кубенского 1500 г. и грамота послу Заболоцкому 1503 г.
Ордынские казаки — это древние Черкасы, смешавшиеся с тюркскими племенами и принявшие магометанство. Остатки их теперь киргиз-кайсаки или кхазаки. Киргиз с гордостью себя называет: мик кхасак! Я казак. Ордынские казаки в начале XVI в. жили по нижней Волге и своими набегами беспокоили как татар, так и русских. («Ист. каз.», стр. 5).
Из шубашей азовских казаков известны: Караман — 1500 г. На него жаловался крымский хан турецкому султану за нападение в Поле на русского посла Кубенского и ехавшего с ним крымского посла, убитого в этой схватке 118); Ауз или Агус Черкас и Карабай 119).
В виду многих жалоб на своеволие азовских казаков как русских князей, так и крымцев, султан Баязет дал повеление крымскому хану Менгли-Гирею и сыну своему, кафинскому султану Магмету Шахсоде, всех лихих пашей, казаков азовских и других казаков, сколько их найдется в городе, схватить и привести в Царь-град. Для охранения же послов и гостей поставить в Азове других военных людей из крымцев и кафинцев. Менгли-Гирей отправил в Азов сына своего Бурнаша с 2тыс. крымцев, кафинцев и наемных черкесов, живших в Крыму.
По прибытии в Азов, Бурнаш арестовал «больших» людей и несколько казаков и отослал их в Крым, велел рассадить по тюрьмам. Все же остальные казаки разбежались. «Ныне добро учинилось в Азове», писал хан Ивану III-му: послы и гости будут провожаемы и Полем и Доном в добром здоровии» 120).
Судя по тому, с какими силами крымцы приводили в исполнение повеление султана, можно заключить, что казаков в Азове было не мало, во всяком случае, не меньше 2-х тысяч. Действия же турок дают основание заключить, что казаки эти были не магометане, иначе бы крымцы с ними так жестоко не поступили. 121)
Для охраны Азова турки оставили до 600 военных людей, которых русские послы также стали называть казаками, так как они исполняли те же обязанности, как и старые азовские казаки, т. е. провожали и встречали послов, охраняли купеческие караваны и др. Эти казаки, в соединении с крымцами и ногайцами впоследствии не раз нападали на рязанские окраины и мордву. 122).
118) Дела Крым., кн. 2,стр. 740-742. Донесение посла Кубенского 1500 г.
119) Там же. Стр. 361. Агус был убить черкесами, подбегавшими под Азов для отгона скота. Донесение посла Мамонтова 1502 г.
120) Там же. стр. 1018, 1026 и 1027. Грамота Менгли-Гирея 1503 г. и другая июля 9 дня. Донесение посла Заболоцкого 1503 г.
121) Имена казаков, вернее прозвища, Караман, Карабай и др. также не могут служить основанием относить их к магометанам, г. к. подобные прозвища носили многие из казаков и в последующих веках. Слово «кара» имеет славянский корень — кар, кер, чер — черн, т. е. черный. Карабай — Чернобай, Караман — черный человек.
122) Переговоры москов. бояр с турец. посл. Камалом. Донесение Заньки Зубова из Азова 1515 г. «Сборник Рус. ист. о-ва», т. 95, стр. 101 и 231.
Выгнанные турками из Азова казаки ушли на Днепр, на литовскую границу и вместе с белгородскими поступили на службу к литовско польскому королю Сигизмунду, получая от него сукна и деньги, что очень беспокоило вел. князя Василия ІІІ. Написав об этом в 1515 г. послу Коробову, бывшему на пути в Азов, великий князь велел ему просить султана, чтобы он запретил азовским и белгородским казакам ходить к его недругу, польскому королю, на службу. Коробов донес, что, по объяснению турецкого посла Камала, ехавшего с ним, казаки эти не подчиняются султану и служат Сигизмунду без его ведома 123).
Из этой переписки видно, что как казаки белгородские, жившие раньше при устьях Днестра, а потом у Днепровского лимана, так и азовские не подчинялись ни туркам, ни татарам, а служили «за гроши и сукна» кому пожелают. Беспокойство же великого князя, высказанное им при получении известия о службе этих казаков Литве, заставляет предполагать, что их было не мало, иначе говоря, они представляли грозную силу, с которой Москве приходилось считаться, так как Василий ІІІ-й в то время вел войну с Сигизмундом. Чрез брата крьмского хана Аппака, тайного своего друга, Василий ІІІ-й в 1519 г. вошел с этими казаками в сношение и в виду их раскаяния привлек на свою сторону, дав им для поселения с женами и детьми земли под Путивлем 124).
Итак, азовские и белгородские казаки, прежние «беловежцы», после многих скитаний, в первой половине XVI в. поселились в Северской области, где впоследствии стали известны под именем путивльских и белгородских «станичников», делавших разъезды для наблюдения за движением татар вниз по Донцу, до самого Дона, и клавших в важных пунктах, где были переправы чрез Донец, свои «доездные памяти»
Вот где скоплялась до сороковых годов ХVІ в. та грозная и мстительная сила казачества, которая вскоре явилась на берега родного ей Дона и сделалась страшною для всего мусульманского мира. Открывшиеся перед этим в литовско-польских областях гонения на православие окончательно
123) Там же. стр. 128-129.
124) Там же. Стр. 618. «История казачества», стр.- 204-206.
Если бы азовские и белгородские казаки были магометане, они бы скорей служили туркам и крымцам, но не христианским государям, а также не приносили раскаяние Василию ІІІ за службу Сигизмунду.
125) Книга Большого Чертежа. Роспись реке Донцу и кладезям. стр. 36-42.
оттолкнуло северское казачество от Литвы и оно, усиленное днепровскими Черкасами, стало медленно, но грозно подвигаться, делая усиленные разъезды, вниз по Донцу, где в лесистых и крутых оврагах и балках, впадающих в эту реку, казаки всегда могли укрыться от внезапного нападения татарских отрядов.
Из урочищ, расположенных на этом пути, в Книге Большого Чертежа, составленной в XVI в., отмечены казаками следующие, с Крымской стороны, с расстояниями, измеренными на конский шаг: Шабалинский перевоз, Святые горы, р. Бахмутовка, два Белых кладезя, р. Лугань, Малый Луганчик, Сизые горы, против нынешнего хут. Сизова, Луганской станицы, Каменная река .и Каменка речка, впадающая в Донец близ ст. Гундоровской, Лихой кладезь (р. Лихая), впадающий в Донец, под Гребенными горами, Татарский перевоз, где ныне Усть-Белокалитвенская станица, р. Кундрючья и др; С Ногайской стороны: 126) р.р. Айдар, Деркул, Митякин кладезь (где ныне Митякинская ст.), Вишневецкий кладезь, существующий и ныне, в вершине балки Вишневецкой (Камен. ст.), р. Глубокая, р. Калитвенец, Дядин кладезь, против которого на Крымской стороне Хорошие горы, р. Белая Калитва, против которой — Гребенные горы, Ниже-Сокольи горы, с Ногайской стороны, р. Быстрая и др. «А от р. Калитвы до Сокольих гор верст 15. А от Сокольих гор с Белагограда станичники кладут «доездныя памяти»127).
В то время, как с запада на Дон надвигались отряды запорожских, белгородских и азовских казаков, а с севера учащались разъезды казаков рязанских, на Волге стали появляться новгородские повольники или ушкуйники.
Еще с XI в. новгородская вольница, недовольная правлением Ярослава, стала предпринимать дальние походы на р.р. Каму, Вятку, Северную Двину и страны, дотоле мало известные и населенные полудикими финскими племенами по р.р. Вычегде, Выми и Печоре (Югория), и в Пермию. В 1361 г. под начальством своих выборных старшин — «ватманов» они спустились вниз по Волге в самое гнездо
126) В старое время донское Поле делилось р. Доном на две части: восточная называлась Ногайской стороной, а западная Крымской.
127). «Доездныя памяти»— небольшие, около вершка, деревянные, с особым нарезом, «жеребки», раскалываемые пополам, вдоль; одна половина зарывается в условленном месте. чаще на кургане, другая доезжачим берется с собой. Очередной доезжачий должен разыскать зарытую «память» и принести для сличения с другой частью, оставив там новую. Непривезший в стан память» считался невыполнившим поручение начальника караула.
татар, в столицу их Сарайчик, а в 1364-65 г.г. с молодым ватманом Александром Обакумовичем пробрались за Уральский хребет и разгуливали по р. Оби до самого моря. Вскоре на 150 лодках (ушкуях) они подошли к Нижнему и умертвили там множество татар, хивинцев, бухарцев и армян и взяли их богатства, жен и детей; потом вошли в Каму и разорили многие болгаро-татарские селения. В то же время из р. Вятки они вновь появились на Волге и разорили Казань и другие татарские города и села, а также, захватили товары всех встретившихся на Волге купцов. 128).
Хотя подобные набеги не нравились московскому великому князю, вынужденному поддерживать дружбу с ханами, но новгородцы его мало слушались и действовали на свой риск и страх.
Еще в 1181 году эти отважные купцы-воины основали на р. Вятке свой укрепленный стан, город Хлынов (переименованный в конце XVIII в. в Вятку), и оттуда уже стали предпринимать походы вниз по Волге.
Хлыновская община управлялась, как и Новгород, вечем, во главе которого стояли избранные народом «атаманы». 129). Община эта была сильнейшею на всем северо-востоке России; жители ее пахали землю и сеяли хлеб, торговали с другими новгородскими и московскими областями, с казанскими татарами, волжскими и камскими болгарами, действуя где мирным путем, а где огнем и мечом. К концу XV в. эти отважные купцы-воины сделались страшными по всему Поволжью не только для татар, но и для русских.
По свержении татарского ига (в 1480г.), Иван III обратил внимание на этот беспокойный и неподвластный ему народ, и в 1489 г. Хлынов был разгромлен и присоединен к Москве. Главные народные вожаки Аникиев, Лазарев и Богодайщиков были в оковах отправлены в Москву и там казнены. Жители и купцы переселены в разные города московского княжества. Но самый беспокойный и свободолюбивый элемент Хлынова не схотел покориться Москве и рассеялся по северу и востоку России. Большая часть этих удальцов с женами и детьми двинулась вниз по Волге и укрылась в Жигулях. В первой половине XVI ст. эта удалая вольница с Волги перешла
128) Каралуин. Т. V, гл. 1 ч 2.
129) Москов. митр. Геронтий в своем послании к жителям Хлынова в 1471 г. обращался «к атаманам и всему людству».
волоком на р.р. Иловлю и Тишанку, впадающие в Дон, а потом, при появлении в низовьях Дона азовского, белгородского и запорожского казачества, расселилась по этой реке вплоть до Азова. (Ист. казач. Стр. 263-291).
До покорения Казанского царства, т. е. до господства татар на Волге, волжское и яицкое казачество не имело никаких сношений с Москвой, а потому русские летописцы того времени о нем почти что умалчивают; лишь под 1480 г. летописец вскользь упоминает, что в полчищах шибанскаго князя Ивака, союзника Ивана ІІІ, при нападении его на хана Ахмата, было до 16 тыс. казаков (Ивак кочевал от Бузулука до Урала); потом посол Голохвостов доносил Василию III в 1519 г. из Азова и Керчи, что ногаи, теснимые казаками, хотели перейти Волгу, но астраханский царь их не пустил. 130)
Избегая столкновений с волжскими казаками и астраханскими наездниками в Поле близ Переволоки, московские посольские караваны в то время отправлялись из Рязани р. Доном до нынешней Казанской станицы, потом, минуя восточный изгиб этой реки, сухим путем чрез татарский перевоз на Донце (близ устьев р. Калитвы) шли прямо на Азов.
До половины XVI в. Поле еще представляло широкую арену для казацких турниров с астраханскими и крымскими наездниками, с переменным счастьем для тех и других. Казачество еще не могло выставить в Поле правильно организованной силы для борьбы с мусульманством, т. к. Москва была еще слаба и не могла оказать ему какой либо поддержки, хотя бы сокрушением владычества татар на Волге, не говоря уже о Крыме.
К тому же Иван ІІІ-й, преследуя хлыновцев, не сочувствовал усилению за пределами своего государства казацкой вольницы, а потому, под конец своего царствования, даже запретил рязанским казакам ходить на поиски в Поле и наниматься в провожатые иностранных посольских караванов. Так, например, когда в 1502 г. возвращался из Москвы донским путем посол кафинского султана Алакоза, то он разрешил ему нанять в провожатые только десять казаков, знавших дорогу, но при этом написал своей сестре, рязанской княгине Агриппине, пользовавшейся еще некоторой самостоятельностью, чтобы она запретила
130) Сбор. Рус. Ист. о-ва, т. 95, стр. 668 и 669.
«лучшим людям ходить в провожатые, так как бояре и дети боярские и сельские люди должны быть в его службе; а торговым людям, как лучшим, так и средним и черным отнюдь не дозволяла бы отправляться с посольством». Сверх того, «всем подтвердила бы накрепко, чтобы они на Дон не ходили; ослушников возвращать и казнить; а если у ушедшего останутся на подворе жена и дети, и их казнить». 131).
Цель этого запрещения была, во-первых, та, чтобы скопить на южных окраинах рязанского княжества вооруженную силу, готовую дать отпор внезапным нападениям врагов; во-вторых, не дозволить пограничному неспокойному элементу рязанской области «брататься» в Поле и на Волге с его врагами новгородцами из Хлынова и тем не усилить на южных окраинах протестующее против его самовластия «молодечество». Другого объяснения этой политике Ивана ІІІ-го дать нельзя. Московский самодержец ясно видел, что на Дону у Переволоки под руководством преследуемых им новгородцев может образоваться противная ему казацкая община, подобная Хлыновской; что эта община, войдя в соглашение с ордынскими казаками, могла бы положить предел его политическим стремлениям и отторгнуть от него населенную казачеством рязанскую область, на которую он имел виды и в которой уже распоряжался по своему усмотрению.
На посольский караван Алакозы у Переволоки напали астраханские наездники, многих турок и русских перебили, а других забрали в плен 132). В 1521 г. послу Тредьяку-Губину, отправлявшемуся в Турцию, дан был наказ договориться: «как послам и гостям от обеих сторон по Дону бесстрашно ходить.» Ему было поручено предложить «устроить России и Турции на Дону суда с военными людьми в нужном числе»... «Если скажут, что одним водным путем обойтись нельзя, то согласиться устроить конных провожатых с обеих сторон» 133).
Последствия этих переговоров не известны. Только мы знаем, что приехавший с Губиным турецкий посол Скиндер отпущен был из Москвы в 1524 г. уже не Доном, а чрез Путивль.
131) Дела Крым. Кн. 2, стр. 918-921.
132) Там же. стр. 1107.
133) Дела Турецкия. кн. № 1.
Таким образом, донской путь так и остался небезопасным для сообщения с Азовом до половины XVI в.