I. Типы.

В "Русской Истории" Устрялова есть место, где сказано, что донцы составляют чудную смесь разноплеменных народов, что язык их состоит из разных элементов, что в чертах их лиц есть нечто азиатское и что казаки гордятся своим происхождением от черкесов и даже сами называют себя черкесами (?!). У Карамзина (т. VIII) о казаках читаем, что происхождение их не весьма благородно: они считались российскими беглецами, искали дикой вольности и добычи в опустелых улусах орды Батыя, в местах ненаселенных, но плодородных, где Волга сближается с Доном и где издавна был торговый путь из Азии в северную Европу; что казаки, утвердившись в нынешней своей области, взяли город Ахаз (древне - хазарский, просуществовавший до XVI в.), назвали его Черкасским (?) или казачьим (что одно и то же), что жен они доставали, как вероятно, из земли черкесской и могли сими браками сообщить своим детям нечто азиатское в наружности и проч.

А. Филонов в "Очерках Дона" в пятидесятых годах прошлого столетия и В. Ф. Соловьев в своей брошюре"Особенности говора Донских казаков" в 1900 году писали, что казаки, не смотря на то, что стоят за Русь, что полки их оберегают ее окраины и что все имеют рвение постоять за честь Царя, сами себя не считают русскими; что если любому казаку предложить вопрос: "Разве ты не русский?", он всегда с гордостью ответит: "Нет, я казак!".

Казак называет русским только великоросса, малоросса же величает просто хохлом. "Стояли в России, ходили в хохлатчину, вернулись на Дон", говорят казаки. Да и сами великороссы и малороссы (Слободской Украины) на вопрос: "откуда вы" - всегда отвечают: "мы из России, а пришли к вам на Дон".

В своей книге"Кто был Ермак и его сподвижники", изданной мною в 1904 г. , я, на основании исторических исследований сделал вывод, что донские казаки исконные обитатели восточных берегов Азовского и Черного морей и нижнего Дона, известные у историков и географов разных стран под различными названиями; что расселение части казачества началось довольно рано, с IV и V вв. по Р. X. , на Днепр и далее на север, берега Балтийского моря и другие места, где они впоследствии стали известны под именем варягов, новгородских ушкуйников и других; что в XIV и XV в. в. , по распаде Золотой Орды, казачество вновь стало "слетаться" в древнюю свою родину, страну предков, берега Тихого Дона и Азовского моря, под четырьмя главными названиями (по московским и турецким летописцам): а) азовских казаков, или сары - аз - ман (царственных азовских людей); б) черкасов (днепровских); в) новгородских повольников (с Волги), и г) казаков рязанских, населявших своими городками все пространство к югу от Оки до степей воронежских.

Рязанские казаки в первой половине ХVІ ст. заняли земли по р. р. Хопру, Бузулуку и Медведице. Около того же времени с Волги перешли волоками на р. р. Иловлю и Тишанку новгородцы и разселились по среднему и нижнему течению Дона, вплоть до его устьев. Азовские казаки, вытесненные турками и татарами из Азова и с берегов Азовского моря в Северскую область, около тридцатых и сороковых годов ХVІ ст. перешли вместе с небольшой частью северских казаков (севрюков) и белогородских на Донец и далее на Дон и заняли вновь свои исконные земли, пройдя вверх по Дону до "переволоки".

Днепровские черкасы, или как их в то время стали называть - запорожцы, перешли на Донец, а потом и на Дон в 1549 г, под предводительством своего князя Дмитрия Вишневецкого. Черкасские юрты располагались от местности, где был г. Черкасск, на запад по правому берегу Аксая, Дона и Мертваго Донца до Миуса. Самые горы, идущие от нынешнего г. Новочеркасска на запад, в то время назывались Черкасскими (кн. Большого чертежа). Часть запорожцев в 1590 - 1593 гг. возвратилась обратно на Днепр, а потом они в числе10 тысяч человек пристали к самозванцу. Кроме того, на Дон переселилось в 1640 г. около 5 тыс. запорожцев, принявших вместе с донскими казаками участие в защите Азова от турок (Азовские известия. Тауберт).

Таким образом, к половине ХVІ ст. на Дон "слетались" все отрасли одного древнего казачества, прошедшие в течение нескольких веков каждая свою историческую судьбу. История нам не говорит, даже не делает никакого намека на то, чтобы между азовцами, нов­городцами, черкасами и рязанскими казаками на Дону возникали какие - либо недоразумения, схватки или междоусобицы, а "все", как говорит поэт, "с словом братского единства сражались с дикою ордой, оставив славу для потомства, тебе свободу, Дон родной".

Из первых атаманов казачьих общин известны: Агустий Черкас, Ляпун, Павлов, Андрей Шадра (рябой - по-татарски), Ермак, Лос, Каблан, Болдырь, Михаил Черкашенин, Корелла, Татара, Каторжный, Смирной, Федоров, Смага Чершенский и друг.

При Михаиле Черкашенине казаки проникли по Каспийскому морю к устью Яика (Урала) и разгромили в 1570 г. столицу ногайского ханства Сарайшык. За этот подвиг царь Иоанн Васильевич Грозный в том же году прислал на Дон жалованную грамоту, первую из сохранившихся. И так, на основании вышеприведенных исследований, мы видим, что населения Дона в половине XVI стол. от­носится к четырем главным элементам древнего казачества, наро­да, резко отличающегося своим антропологическим типом, как от великороссов, так и от коренных малороссов, т. е. такими физически­ми особенностями устройства туловища, ног, в особенности голеней, головы и лица, которые заставляют всякого, хорошо изучившего во всех отношениях казачество, выделять природного казака из массы других народностей, даже если бы его поставить в разноплеменную толпу и одеть в несвойственную ему одежду.

Тип великоросса всем известен. Поэтому мы об этом и не будем говорить. Тип малоросса распадается на две отрасли: а) природных малороссов (древних Полян), т. е. жителей северных малороссийских губерний Волыни и Подляшья (сходных во многом с польским крестьянством) - светло-русые волосы, голубые выпуклые, вернее - на выкате глаза, длинный стан, короткие голени, как и у ве­ликоросса (признак природного пахаря), прямой тонкий нос, удлинен­ная голова (долихоцефалы), узкий, относительно покатый лоб, часто веснушчатое лицо; б) малороссов только по языку, остатков прежних днепровских черкасов, в южных частях губерний Чернигов­ской, Курской, Воронежской, Екатеринославской, в Новороссии и в Черноморье: короткий, но плотный стан, высокие голени, круглая голо­ва, широкий, прямой, нередко нависший лоб, короткий, часто с горбиной, хрящеватый, иногда и толстый нос, черные глаза, смуглое ли­цо и темные жесткие волосы, с красниной на усах и бороде. Этот последний тип очень часто встречается и у нас на Дону, как остаток древних переселившихся сюда черкас, в особенности по Донцу, в Гундоровской и Луганской станицах, в Раздорской и даже от устьев Дона до ст. Пятиизбянской. Рядом с ним встречается, ча­ще всего в низовьях Дона, в особенности в станицах Старочер­касской и Раздорской и выше по Дону до ст. Пятиизбянской, преимущественно в задонских хуторах и по р. Салу, как, например, в хуторах станиц: Баклановской, Нижне и Верхне - Курмоярских, Нагавской, Потемкинской, и Атаманской, тип казаков азовских: легкие и подвижные, среднего роста, с длинными ногами при коротком туловище, с небольшой головой, при немного выпуклом (тюркском) лбе и выдающемся затылке, с орлиным носом, иногда тонким и прямом, подобранном маленьком подбородке. Все казаки азовского типа, большею частью брюнеты, с черными или карими глазами, с веселым, жгучим взором, одним словом, с азиатским оттенком в лицах, до крайности разнообразном. Есть между ними, в осо­бенности среди женщин, прекрасные, чисто древне - греческие профили, с правильным овалом лица, но есть и безобразные армянские или турецкие лица, при небольшой голове с большим "коромыслом" носом.

Мне, как хорошо знакомому с народами Кавказа, нередко приходилось встречать на Дону лица с профилями и овалами, схожими до поразительности с осетинскими, лезгинскими (из Самурскаго округа), а в особенности с черкесскими, некоторых поколений, более сохранивших свою народность от метизации соседних племен в горах и ущельях Кавказа. Например, жителей черкесского аула Карм, расположенного близ Эльбруса, положительно можно смешат с нашими терскими казаками, но иллюзия тотчас пропадает, когда заговоришь с ними по-русски: они ни слова не понимают.

Некоторые, в том числе известный филолог Богомолов, находят сходство донских казаков с куртинцами, но мне кажется, насколько я знаю этот народ, сходство здесь является кажущееся, по­верхностное, вызванное своеобразной, иррегулярной службой их в Турции и Персии, как и казаков в России, вследствие чего у этих народов выработались в течение веков сходственные военные приемы, удаль и проч. Впрочем заключение это требует тщательной проверки как со стороны антропологической, так и лингвистической, так как в языке куртинцев есть много слов, употребляемых у нас на Дону, хотя слова эти имеют турецко-татарские корни, как - то: казан, таган, чекмень и другие, коренной же язык куртинцев близко подходит к новоперсидскому.

Казаки новгородцы от устьев р. р. Иловли и Тишанки расселились вверх по Дону до ст. Казанской, а вниз - до Азовского моря. Это самый предприимчивый, стойкий в своих убеждениях, даже до упрямства, храбрый и домовитый народ. Казаки этого типа высоки на ногах, рослы, с широкой могучей грудью, белым лицом, большим, прямым хрящеватым носом, с круглым и малым подбородком, высоким лбом и круглой головой; волосы на голове от темно-русых до черных, на усах и бороде светлее, волнистые. Казаки эти идут во гвардию и артиллерию.

Казаки верховых станиц, известные на Дону под общим названием "верховцев", как долго сталкивавшиеся с великороссами, представляют в антропологическом отношении, в массе своей, пе­реходную степень от чисто древне - казацкого типа к великороссам, хотя среди них нередко можно встретить лица с чисто южным профилем. Верховые казаки - степенный, выносливый и трудолюбивый земледельческий народ; они считаются самыми исправными и надежными казаками, способными переносить все лишения, сопряженные с трудной казачьей службой. По мнению генерал - лейтенанта И. И. Краснова, высказанному им в своих записках, "верховцы при поступлении на службу кажутся сперва несколько вялыми, но, прослужив немного, с удивительною скоростью преобразуются в превосходных во всех отношениях воинов; ловкие и проворные низовцы, поступая в полки, выходят часто плохими казаками и это оттого, что не в состоянии перенести всех трудностей, свойственных казачьей службе.

Верховцы - люди умеренные, скромные, немного суровые, богобояз­ненные, почтительные к старшим, почти вовсе незнакомые с общественными удовольствиями, одним словом, более других сохранившие свой древний общинный патриархальный образ жизни. Этими же чер­тами характера и образом жизни отличаются и казаки некоторых станиц, расположенных по среднему течению Дона. Между тем как казаки низовых станиц, собственно простой класс народа, большею частью, склонны к торговле, промыслам, рыболовству, судоходству и другим. Характера они веселого, легкого, даже немного ветреного.

Непочтение к старшим, сына - отцу и матери, внука - деду, несогласия супругов, ссоры и даже драки в семье- обычные явления у низовых казаков. Родительская власть в последние годы потеряла всякую силу и авторитет. Это явление стало теперь довольно резко выделяться и в станицах 1 - го Донского округа. Только в семьях старообрядцев еще довольно прочно держится тот высоконравственный древний обычай казачества, в силу которого совершеннолетний сын часто не смеет при гостях сесть в присутствии отца, а почтенные отцы семейств выслушивают и исполняют с покорностью все, даже прихотливые, желания своих престарелых родителей, и часто предсмертные слова их имеют для них силу духовного завещания и испол­няются всеми членами семьи беспрекословно. Благословение отцов, даже заочное, "на веки нерушимое", принимается сыновьями с благоговением.

Из второстепенных типов, встречающихся среди донских казаков, можно указать на следующие: а) татарский, т. е. тюркско-монгольский, с некрасивыми, смуглыми, широкими лицами, выдающимися скулами, выпуклым лбом и маленькими кривыми ногами. Характер вспыльчив. Казаки этого типа встречаются в задонских хуторах среднего и нижнего течения Дона и произошли от татарских выкрестов, принятых в казаки, не говоря уже о том, что в древнем Черкасске была целая татарская станица, остатки которой представляют теперь жители - магометане хутора Татарского, Новочеркасской станицы. Фамилии казаков 1 и 2 Донских округов: Татариновы и Татаркины, Чувильдеевы, Чувилины, Шевердяевы, Батеенковы (от Батыя, по - казацки - Батея) ясно свидетельствуют о их происхождении; б) калмыцкий, не считая природных калмыков - ламаитов, живущих станицами в Засальских степях и причисленных в казаки. Тип этот произошел от смешения калмыцкой крови с казацкой и дает симпатичные и красивые, хотя немного и широкие, лица, в особенности у женщин. Фамилия Калмыковых часто встречается в южной части области, где Сальския степи прилегают к Донским; в) еврейский. Этого типа казаки до поразительности сходны с горскими евреями Дагестана, которые считаются остатками древних израильтян, плененных ассирийским царем Салтанассаром и потом совсем исчезнувших с политическаго горизонта, т. е. рассеявшихся по обширному древнему Персидскому царству, Кавказу, Крыму, Китаю, Индии и другим землям Азиатскаго материка. Казаки этого типа распадаются на две категории. Первой: долговязы, с небольшой головой, покатым лбом, выдающимся затылком, с чисто семитическим носом, с рыжими на бороде и усах и темными на голове волосами, веснушчаты, по - казацки - "луданые", по-малороссийски - "рудые". По характеру за­носчивы, кичливы, мелочны, пронырливы, сладки на язык с высшими, но жестоки и беспощадны с низшими и до крайности трусливы. Второй категории в антропологическом отношении сходны с первой, но только телосложением более мелки, черномазы, юрки, склонны к торгашеству, спекуляции и обдуванию. Военная служба им не по нутру, а потому они всячески стараются избежать ее. Этого типа казаки часто встречаются в низовьях Дона, в Старочеркасской и Аксайской ста­ницах и гор. Новочеркасске. Желающий убедиться в этом может обойти торговые ряды, Азовский и Сенной базары, в особенности старые лавки г. Новочеркасска, где еще остались некоторые, доживающие свой век торговцы - казаки этой категории.

II. Говор

Жители низовьев Дона называют казаков верховых станиц "чигою". Название это произошло от народа "чигов", упоминаемого римскими и греческими историками с І по ХІІІ в. и жившего по восточным берегам Азовскаго моря, от устьев Дона до Таманскаго полуострова. (См. "Кто был Ермак и его сподвижники", стр. 12 - 19). В XІІІ и XIV вв. народ этот в числе других казацких общин, под напором татар двинулся вверх по Дону и занял земли, входившие в составь Рязанской области, поселившись там своими городками. В XVI в. казаки этой области, как я уже говорил в I главе, двинулись вновь на юг и заселили земли по р. р. Хопру, Бузулуку и Медведице.

Жители соседних губерний, как то: Курской, Орловской, Воро­нежской и Саратовской "чигою" вообще называют всех казаков, но название это больше относится до верховых, и, я думаю, называющие не ошибаются в их древнем происхождении от народов чигов. Кличка эта чрезвычайно древняя и дошла до наших дней по преданию. Бранного в ней, как многие думают, ничего нет. Верховые казаки, в отместку, дразнят низовцев "тумою". Слово "тума" черкесское и означает "приблудный", происшедший от смешения крови с другим народом, собственно - метис. Кличка эта дана низовым казакам не без основания, так как у многих из них течет немало крови черкесской, татарской, турецкой, греческой и даже калмыцкой.

Все донские казаки в настоящее время говорят языком русским, но со многими особенностями, резко бросающимися и режущими слух впервые приехавшему на Дон человеку.

Трехвековая служба Москве, постоянное сношение с Великороссией, полковые ученья и, наконец, самое главное, повсеместно открытые школы, настолько сгладили особенности говора казачества, что теперь мало-мальски развитой грамотный казак говорить уже чисто русским языком, но в захолустных станицах и хуторах, в особенности со старообрядческим населением, жители до того коверкают этот язык, большею частью старики, бабы и дети - до школьного возраста, что новому человеку едва приходится их понимать. Мне, как бывшему долгое время народным учителем, да и каждому из моих собратьев педагогов, это хорошо известно.

Казаки верховых округов говорят твердо, медленно и протяжно, но не плавно, как великороссы, с большим "аканьем", южнее - "яканьем", как - то: табљ, сабљ или табя, сабяили тябя, сябя, чаво, яво, маво, тваво, сваво, вядро, мяня, ня знаю, лятучкя, штоля и проч. Вместо "и" употребляют иногда "ы", например вышня, вместо вишня. Вместо щ и сч почти всегда употребляют двойной звук ш, например: братишша, дружишша, пешшинка (песчинка), штука, (щука), ишшо или ишто (еще). В деепричастиях вместо в почти всегда употребляют м, как - то: намшись напимшись, помолимшись и т. д. Вместо в часто произносят л, например: ослобонить, тыкла (тыква): б вместо г: постебать (постегать): южнее вместо ф всегда хв – хворма, хварсить, ахвицер, Хведор, Хвилипп, Хвома и т. д. ; предлог с заменяется частицею сы, са, со: сы друзьями, сы знако­мыми или са друзьями. . . В некоторых словах приставляют или вставляют звук о или а: алимон, агромадный, пошено или пашено (пшено), пашаница (пшеница), кором (корм). В станицах, лежащих южнее, часто вставляют в средину слов звуки д, т, в и даже целые слоги: ндрав, куштай, досточка, жарковье и жарковля, штукатулка и проч. В станицах, расположенных по среднему течению Дона, т. е. в поселениях казаков - новгородцев, помимо приведенных особенностей, но уже довольно смягченных (таб- тиб, саб- сиб, мини проч.), слух порождает совсем особенный говор, очень сходный с говором поморян некоторых месть Архангельской губернии, населенных, как известно, древними новгородцами (повольники и ушкуйники), искавшими независимости и свободы или непожелавшими подчиниться московским князьям. Туда же переселилась часть новгородцев из Вятки, после разгрома последней великим князем Иваном III в 1489 г. (см. "На далеком севере" Немировича - Данченко). Говор этот выражается в следующем: скольки, стольки, тольки, толички или толичка, родилси, крестилси, плакалси, ради (рады), одначе, игурец, т. е. огурец, антуда, т. е. оттуда (Филипов. стан.), текоть, пекоть, няльзи (нельзя), отжарить (побить), надавать треухов (пощечин), батинка, маминка (2 - й Дон. окр.), манка (мать), ишь, исть (есть), чиво, иво и проч. Далее, в 1 - м Донском окр. и по Донцу в большом употреблении слова: ходя,дя, скача, читая, пиша, говоря, купуя, торгуя, летая вместо: ходить, едет, скачет, читает, пишет, говорит, покупает и проч. Крометого: што (что) и штолича, штосинка(что - то), хто и хтосика (кто - то), нихай (пусть), нема (нет), оттулича (оттуда), откулича (отку­да), или откеливича, бги (бежи), побег (побежал) и побг (по Донцу), текть, пекть, вместо течет, печет. Отца и мать называют батя, мама, батюшка, мамушка и как ласкательныя: батинькя, маминькя, ддинькя (дедушка); также: Ванькя, Митькя, Грунькя, Петькя, Санькя и проч. В хуторах Семикаракорской станицы встречается такое выражение: смушшилася мая сердца, т. е. смутилось мое сердце. Вме­сто предлога "в" всегда употребляется "у" - у дом, у стол, у лавк, у дрогах, у комнати т. д, хотя часто в окончаниях этих слов вместо "" слышится "и", как, например у доми и проч. В станицах 1 - го Донского окр. в говоре часто встречаются слова малороссийские; этих слов еще больше встречается в говоре низовых казаков и в станицах, расположенных выше по Донцу, в Гундоровской и в особенности Луганской. В говоре низовых казаков звуки в и у часто заменяют друг друга, особенно в начале слов, как, например: усе - все, узять, лоуко - ловко, в мене - у меня, в нас -у нас. Вместо ы всегда употребляется и, как то: бики, корови, риба, вигодно, вихал, виждал, вискочил, вилeтл, вишал (вышел), викосил, вирзал, ми (мы), ви и проч. Вместо ы часто произносится о: накрол, закрол, помол (помыл); звук е почти всегда заменяется и, а окончание "eт", произносится как "ить", например: бгаить или бгить, читаить, играить, гуляить, скачить и т. д. Также говорят: ходю, просю, крутю, чистю, оны (они), бул (был), чугин (чугун), выпулил глаза, вместо выпялил гла­за, вечир вместо вечер, смички, гарбуз - арбуз и проч.

Это все фонетические особенности говора казаков, т. е. своеобразное произношение русских слов; но, кроме этого, на Дону употребляется очень много таких слов, которых в русском языке и совсем нет. Эти слова татарские или черкесские, или же самобытные древне казацкие. Об этом будем говорить ниже.

В грамматическом отношении говор казаков также много разнится от русского. У простых казаков, особенно верховых, все существительные делятся только на два рода, мужской и женский, среднего же рода нет. Ко всякому существительному среднего рода казаки прилагают местоимение в женском роде, например: кому какая дела, кому какая счастья.

Также говорят: куриная яйцо, жаркая сонца (солнце), разбитая окно, теплая пальто, гнилая яблоко или яблока, часто яблок. Другие произношения: я вижу мышу, вместо мышь, ситца, вместо ситец, комарь, вместо комар; Петро, дядько. Вместо фамилий всегда спрашивают: чей ты, чей он или как он прозывается. Подобные вопросы являются следствием того, что в древности у казаков фа­милий не было, а были лишь прозвища, т. е. отец носил одно проз­вище или кличку, сын другое, внук третье и т. д. Как в древне - славянском языке, так и в малороссийском название детей произ­водилось от имени родителей, например: Иваня - сын Ивана, Трофимя, Абрамя и т. д. ; дети животных: овча, ягня, куря, гуся, голубя и проч. , причем на конце этих слов в славянском языке ставился всегда малый юс, перешедший в малороссийском народном говорев слогь ен: Иваненко, Трофименко, Абраменко и т. д.

Присутствие малороссийского, вернее, запорожского элемента в низовьях Дона и по Донцу сказывается, кроме говора, еще в фамилиях казаков, чисто малороссийских, как - то: Кацупеев или Кацупей, т. е. Кочубей (Акс. ст.), Гайдамаченков, Сидоренков (Елис. ст.), Запорожцев (Н. - Кундр. ст.), Абраменков (Екат. ст.) Иванченков, Бондаренков, Харченков, Федоренков, Коробченков, Макаренков, Крамаренков, Васильченков, Кравченков, Филенков, Братченков, Перекопенков, Тимощенков, Савченков, Ханженков, Панченков, Лехницкий, Рыковский, Луковский, Крупницкий, Ваисецкий, Балашевич, Венцович, Облакевич и друг.

Прозвища или уличные клички и теперь довольно употребительны среди казаков. Если вы не знаете уличной клички казака, то вам трудно его отыскать в хуторе или станице. Вам нужно отыскать Ивана Петрова, и всякий встречный ответит - "не знаю". Назовите его кличкой, и каждый укажет. Уличные прозвища одного старика были (Констан. стан.): Юзик, Шшарбатик и Хавраль, но никто не знал его настоящей фамилии, а она была по выговору казаков - Гордев. Я знаю прозвища многих станичников: Ганич (сын ли он или муж Гани, т, е. Агафьи), Каштан, Сипеток, Чудачок, Кочеток, Габуней, Стрепух, Зуйка, Рачек, Моргун, Косорукий, Чипланос, Белик, Сладунка, Сочила, Меретей, Лобан, Илюшонок, Бешеный, Рябышик, Ботожок, Нявич, Хрипун, Свистун, Лытка, Кондра, Агурей, Ироха и друг. , фамилии же, т. е. как они пишутся, по выражению казаков, я не знаю, да и редко кто знает, разве только их однополчане.

В первой половине прошлого столетия, как говорит об этом В. Ф. Соловьев в своей брошюре о говоре казаков, под словом "фамилия" казаки, даже офицеры, разумели "супружницу", т. е. жену. По этому поводу он приводит со слов старого, уже умершего, генерала В. А. Кутейникова следующий курьезный случай. Во время посещения Дона военным министром гр. Чернышевым, к нему назначен был на дежурство заслуженный боевой войсковой старшина, фамилию которого генерал забыл. Министр, увидев его, спросил, как его фамилия. Тот сконфузился и робко ответил: "Мария Ивановна". Тогда министр, пристально взглянув на него, ушел, ничего ему не сказав, но тотчас же приказал прислать к нему болеетолковаго офицера.

В 1 - м и в некоторых местах 2 - го Донских округов часто с прозвищем какого - либо казака произносят и его имя, но в умень­шительной или ласкательной форме, которая в понятии казаков в этом случае является уничижительным, так, например: Сема Агуревич, Петруша Шабан, Кузя Кудлай, Филя или Филюшка Красный, Андрюша Лобач и другие.

В общем говоредонских казаков можно разделить на верхо­вой и низовой, если из последняго исключить говор, известный у филологов под именем "черкасскаго", о котором я буду говорить ниже.

В частности же каждая станица или известный район имеет свой особенный говор. Нередко приходится наблюдать, как казаки, попавшие в одну сотню или полк из разных станиц, подтрунивают друг над другом, коверкая слова на манер говора другой станицы, например: "ей дружишша, куда побéг?" или: "ей станишники, идевдêти или идутя?", "лянь, ляньте (гляньте) суды". - "Нехай тибе(или табе) будя грец!" - часто слышется сердитый ответ какого - нибудь бабского или богоявленскаго казака на такое замечание богаевскаго или мелеховскаго. В особенности смеются казаки соседних станиц над "луганцами", говорящими, как я уже упоминал выше, с малороссийским, т. е, вернее - древне запорожским акцентом.

"Становись, хлопци, рядами, к кумовой хатепередами. . . . Марш, дэ атаман сидыть!" - кричат иностаничники, завидяедущих луганцев. Или рассказывают про них такой анекдот:

"Казаки, на конь! - командует офицер. Одна часть казаков тол­чется на месте.

- Кто вы такие?

- Да мы, дядечка, луганци.

- Что - же вы не садитесь?

- Да у нас коней нема, однекобылки.

Любимые кушанья и названия предметов домашнего обихода низовых казаков также, большею частью, малороссийския, как то: саломата (вареное тесто, которое едят с пресным молоком, сметаной, каймаком, и маслом, а в постное время с нардеком и медом), вареники, кулеш, затерка, или затераха (кипяченое молоко, затертое мукой), голушки, борщ, катлами (по малороссиски - катланы), пампушки, блины, квасок (вроде селянки) и др. . . . хата, курень, баз, атара, чабан, ярмо, занозы, притыки, люшпя, вое, войцо, плуг, волы, чумак, воз, киек (часть воза, на что вешают ведра) и др. Помимо этих особенностей говора низовых казаков, среди них в некоторых местах, в особенности в станицах: Старочеркасской, Аксайской и отчасти Грушевской, Кривянской, Гниловсвой и других, а также среди простона­родья г. Новочеркасска, замечаются остатки какого - то особенногодревнего говора, не похожаго ни на один из перечисленных нами выше, - это говор, известный под названием "черкасскаго".

Фонетическия особенности этого говора заключаются в следующем: шипящие звуки ж, ч, ш и щ в нем заменяются свистящими з, ц, с и сц: Миса - Миша, Саса - Саша, Груса - Груша (Аграфена), Маса - Маша, Дуса - Душа (Авдотья), криса - крыша, уз - уж, невозмозно зить - невозможно жить, ми поставили угодницку св цецки и помолились Бозыцку, игрусецка, весц - вещь, зил зо-железо и т. д. Но встречаются случаи, и очень часто, обратного произношения, как, например: шорок (сорок), шкажу -скажу, пятнича - пятница, крыша - крыса, отчего часто можно слышать такую фразу: "у нас под крисай крыши завелись". Вместо обрядчик говорять обрящик, рамчатый улей - рямчатный улей и т. д.

Говор этот с другими особенностями, как - то: ми, ви, оны, помол - помыль, накрол - накрыл, сохраняется в настоящее время преимущественно среди женщин, не получивших современного школьного образования, хотя среди них встречаются купчихи и чиновницы из черкасских старых поколений. Из мужчин же этот говор удерживают очень немногие, в особенности из не служивших и торговых казаков, свободных от строевой службы. В. Ф. Соловьев в своей книге о говоре Донских казаков предполагает что "черкасский" говор есть искусственный, явившийся из подражания кому то вследствие жеман­ства, желания отличаться и нравиться; что это явление подтверждается будто бы и тем обстоятельством, что говор этот явился среди горожан. Соловьев также предполагает, что на образование черкасского говора имело влияние и сношение казаков с греками, которые, как известно, многих наших шипящих звуков совсем не выговаривают, заменяя их свистящими, а также не выговаривают и нашего твердого ы, заменяя его "и", и при разговоре как бы "сюсюкают". С первым предположением г. Соловьева, как мы увидим ниже, согласить­ся нельзя, второй же его вывод имеет за собою большую вероятность. Соловьев полагает, что сношение казаков с греками относится к позднейшим векам, но на самом деле это не так, влияние греков на приазовские народы началось с VI в. до Р. X.

В древности по берегам Азовского и Черного морей и понизовы о Дона было множество торговых греческих колоний, из которых наиболее известны: Пантикапея, близь нынешней Керчи, основан­ная выходцами из Милета около 511 г. до Р. X. , Фанагория, Киммирион, Ахиллеон, Патрасус, Корокондам, Кепос, Апатюрон, Тирамбе, Синдический порт и другия - на Таманском полуострове, Севасто­поль в Абхазии, Акра, Нимфеон, Мирменион, Парфенион, Гераклион, Киммерион - на крымском берегу Керченскаго пролива, гдеи Пантикапея; Ольвия - при устьях Буга; первая и вторая Танаиды и Алопекия, при устях Дона, и Гелон на 15 дней пути вверх по Дону.

По сказанию Геродота, Страбона, Плиния и других древне - греческих и римских историков, греки колонизаторы вели не замкнутый образ жизни, а входили в очень близкие сношения с местными жителями, смешивались с ними и передавали им свои нравы и обычаи, верования, язык, знания и искусства, вообще свою культуру. Это подтверждается и археологическими раскопками, произведенными в разное время по Дону, берегам Азовского и Черного морей, по Кубани, а в особенности на Таманском полуострове.

При раскопках древних могил в особенности обилием поражают предметы культа Деметры, богини плодородия (Цеы, сестры Зевса, матери - земли) и бога Пана, покровителя лесов, стад и дичи.

Из народов этих побережий того времени более многочисленные и сильные известны Скиөы, Савроматы и Геты, или Готы, ставшие гро­зой для соседних народов с половины III в. по Р. X. По Овидию - Скиөы, Савроматы и Готы говорили одним языком, но на разных наречиях. "Научился говорить и по - гетски, и по - сарматски и мог слушать рассказ старика варвара, т, е. скиөа", пишет Овидий в своих Понт. пос. (III, 2, 39 - 40). Готы приняли христианство от греков в ІV в. Просветитель Готии св. апостол Ульфила перевел на готский язык и книги священного писания, Паннонская летопись, приз­нанная одною из достоверных сказаний о жизни и деятельности св. апостолов Кирилла и Меөодия, говорит, что при путешествии в Хозарию братья встретили в Готии книги священнаго писания на "рушком" языке и что богослужение у этого народа совершалось на языке "рушком" же. Это подтверждается и исследованием архимандрита Арсения о готской епархии, где он утверждает, что Готы говорили на "рушком" языке и имели на этом же языкекниги св. писания.

Это характерное смешение шипящих звуков с свистящими, т. е. "сюсюканье", и теперь довольно рельефно сказывается в говоре жителей на всем северном и восточном побережьях Черного и Азовского морей, т. е. от устьев Дуная до устьев Кубани, в некоторых старых станицах Терека, низовьев Урала и Дона, в станицах Старочеркасской, Аксайской, Елисаветовской, а также в пос. Азове, гор. Мариуполе, Бердянске, Темрюке, Ейске и друг. Это есть остатки древне - готского говора, явившегося под влиянием греческой культуры.

Донские казаки, как я уже говорил о том в своей книге"Кто был Ермак и его сподвижники", суть исконные обитатели берегов Дона, Азовского и Черного морей, потомки древних казахов, алан - готовь, известных у древне - греческих и римских историков под мно­гими другими названиями, поэтому они естественно могли сохранить этот особенный греко-готский говор, а потом перенесли его на Терек, Урал, Кубань и другия места, куда проникала казачья колонизация.

В настоящее время говор этот под влиянием народных школ и полкового обучения казаков до того сгладился, что не далеко уже время, когда он совсем исчезнет.

- "У нас в Черкашкеи Акшаериба нонича шавшем не ловица", - говорять между собой старочеркасския торговки.

- "Нонича рушаки и кошари всехлеби пожабрали", - тараторят аксайские бабы.

- Ваши (донские) кажаки крашившей, а наши хваршистей, говорить уралец из низовых станиц.

Относительно же слов, которые встречаются в говоре казаков и которых совсем нет в языке русском, я приведу следующия.

Имена существительные: бусорь (дурь, глупость), отсюда бусореватый, с бусорью, т. е. глуповатый; буерак (овраг), хантурник, отсюда шляться по хантурам (бездельничать); гак (лишек), галь (стая грачей и галок), гладыш (яйцо), грубка (печь), гульга (шишка на голове), дежа и дежник (кадка для теста и покрывало для нея), дрот (проволока), дрюк (толстая палка), дулма (кушанье), жармелка (молодая женщина, проводившая на службу мужа), зарочье (редкость), зебры, отсюда сивозебрик (жабры - у рыбы, а у людей щеки), варка (голова), кабак, а в стан. Константиновской и Золотовской - дурак (тыква), кандель (лампадка), зинчик или коник (стрекоза), стрекоза, отсюда стрекозиться, по-малороссийски - зык (бегать с поднятым хвостом от укуса слепней или овода, относится до рогатого скота), корец (ковшь), кубилек (женская одежда), бизилики, правильнее - базилеки (запястье, браслет), кулючки (потемки), куруша (индюк), кутенок, кутик (щенок), лагутка (притворный), махор (кисть для украшений), махотка, (узкий горшок), макитра (круглый горшок), бардак (боль­шой горшок с широким отверстием), мосты (полы), отсюда мосты банить, т. е. мыть, ожерелок или жерелок (воротник), патлы (нечесаные волосы), руда (кровь), саган (супник), чинак (низкая широкая глиняная посуда, вроде полоскательной чашки), сапа (змея), сапетка (вроде корзины), джулун (род шалаша), уре (каша с с юзьмой), сюзьма (густое кислое молоко), ерандак (широкая воловья телега в 1 Донск. округе), тарабарки и ринджиглы (дополнительные дрючки для воловьего воза), парус (брезенть), он, же лантух, воловишша, веретье и рядно, благимат, отсюда благиматом (кричать не своим голосом).

Наречия: надась или надысь - третьего дня; ужо и ужотка - нем­ного спустя; давича и давя - перед этим и др.

Имена прилагательные: маделый (исхудалый, истощенный), болючий, кровучий, жалкий, болезный (вызывающий соболезнование, жалость), кундюбый (закорюченный, кривой), ломовитый, ломучий, отсюда ломаться, кривляться, казаться не тем, что есть; заевой, зайвый (запасный).

Гла­голы: жалковат (горевать), зашуметь и шумнуть (кликнуть, позвать), засмаливать (танцевать, быстро что - нибудь делать), валандаться (без толку делать, ходить, бродить), гондобить (сберегать), скондобить (гово­рить о бедности), снугрят (изнурять), лиментоваться (пировать, пьянствовать), дать по мусалам - в зубы, балкапет – не ясно виднееться, и проч.

Вообще мною замечено, что казаки, исключая немногих говорунов, известных среди простонародья под названием "брехуцов", "сочил", "сладунок" и друг. , - народ несловоохотливый, речь их не отличается плавностью и логичностью, как у великороссов и малороссов. Иногда при разговоре с казаком просто не понимаешь, о чем он говорить или что хочет сказать, как будто он русскому языку выучился только недавно и по какому то особенному методу. Язык его во рту будто не помещается, не поворачивается; невольно приходится думать, что великороссискй говор не есть природный для казака, что предки его говорили на каком - то другом наречии. Будучи сам природным казаком и вышедший из простой казачьей семьи, а также долго живя в станицах и хуторах, я имел полную возможность непосредственно наблюдать за жизнью казаков, за их нравами и. обычаями, привычками и говором, в особенности говором вновь вступивших в школу детей. Также часто случалось, что какой-нибудь урядник или вахмистр, встретившись на улице, заведет речь о том, о сем и, желая похвастаться знанием русского языка, намелит такой околесины, что даже станешь в тупик и не можешь разобраться, обидел ли он тебя или наговорил любезностей; до того речь его полна каких то двусмысленностей, намеков на что то, но на что - трудно разобраться.

Тут и "сумления", "мления", "финазомия", "ученость заступления военной службы", себя называет мы, тебя - ты, "произошел науку всех посредствий", какия то "академитския давности" и проч. Если же такой говорун еще подопьет, то тогда прямо уходи от него, ибо ни у кого мало-мальски нервных людей не хватит терпения выслушивать эту бессвязную болтовню. Если ты не офицер и не чиновник, к которым вообще казаки, в силу веками привившейся дисциплины, от­носятся с некоторым почетом, то можешь получить массу оскорблений и дерзостей, а если иногородний, к которым все казаки относятся свысока, то можешь рисковать и большим. Самый лучший способ отделаться от подобного рода собеседников - это, как говорится, ему поддакивать, похваливать, вообще ни в чем не противоречить. Лет двадцать, тридцать тому назад наши донские калмыки в массе своей плохо еще понимали русский язык, в настоящее же время вышедшие из приходской школы или прибывшие из полков положи­тельно поражают логичностью своей речи, правильностью ее построения и удачностью оборотов, хотя и не бойкостью: по всему видно, что человек старается высказать свою мысль как можно яснее, избегать лишних слов и непонятных выражений. Не то замечается у природных казаков: они, я говорю о простонародье, не стараются следить за построением своей речи, а валят, как говорится, в кучу все, что взбредет на ум, и искажают русский язык до неузнаваемости. Это объясняется, главным образом, отсталостью казаков в народном образовании, а также и какими то особенными свойствами древнего их говора, туго поддающегося усилиям просвещения. Немалую роль в этом играет и гордый дух казачества, смотрящего на другие народности, в том числе и на великороссов, свысока, а потому и не желающего у них перенимать их нравы, обычаи, а также их язык.

Приведу несколько примеров выражений грамотеев казаков, взятых из их прошений к начальству, с исправлением некоторых орфографических недостатков.

Казак просит о предоставлении ему и другим льгот по охоте.

"Обращаю просьбу вышнего начальства на конкуренцию стеснения нас в охотничьем стремлении всякой степной и мелкой дичью по примеру предков наших законом утвержденного права, дабы не пришло в низкое положение честь русскаго оружия дел воинскаго достоинства".

Урядник, учитель гимнастики, просит инспектора народных училищ о представлении его к награде за трехлетнюю усердную службу.

"За отличную обстоятельность вашего превосходительства по означению всяких упражнений и не имея достаточной видимости по оставлению на вторичный строк, а к применению инструкции с достижением означения по ходатайству подлежащаго представительства, то я осмеливаюсь покорниче прибегать к награждению усерднейшаго моего вашего превосходительства обстоятельства".

г. Новочеркасск, 1908 г.

***

Источник: сайт Старые донские дороги Евграфа Савельева